Похоже, мы шагаем под музыку, может быть, ветра и реки...
Похоже, мы шагаем под музыку, может быть, ветра и реки, а может быть, опять те самые барабаны и трубы – восторг и шум души.
Им не было до него никакого дела, но не это порождало его уныние...
Им не было до него никакого дела, но не это порождало его уныние, а другое, более глубокое ощущение – то есть не то, что ему случилось испытать одиночество, а то, что люди вообще одиноки.
И он снова вздохнул, потому что действительно был в таком глубоком унынии...
И он снова вздохнул, потому что действительно был в таком глубоком унынии, что, наверное, оно уже давно сидело в нем, готовое в любую минуту подступить к сердцу, и это, в общем, не могло не удивлять в человеке, который так умел наслаждаться жизнью, не обнаруживал особой склонности к самоанализу, но, конечно, был до мозга костей романтиком.
Наверное, здесь в равной степени повинны и мужчины и женщины...
Наверное, здесь в равной степени повинны и мужчины и женщины. Наверное, глубоких, беспристрастных и абсолютно справедливых суждений о себе подобных вообще не существует. Либо мы мужчины, либо – женщины. Либо равнодушны, либо увлечены. Либо молоды, либо стареем.
- Отвратительная мерзость! – сказал он, быстро охватывая взглядом улицу...
- Отвратительная мерзость! – сказал он, быстро охватывая взглядом улицу в поисках сирени или велосипеда – чего-нибудь, чтобы вернуть себе ощущение свободы.