женщина

— Два дня назад я считал, что мои дочери счастливы.
— С женщинами всегда так — кажется одно, а на самом деле совсем другое.

— Мы не виделись с вами ровно месяц и семь дней. А вы ни разу не появились.
— Ну вы же сами не хотели меня видеть!
— Господи! Неужели вы всегда верите женщинам?
— Увы...
— Надо все делать наоборот! Понятно?

— Ну возьми уже трубку!!!
— Ну всё, успокойся. Ну не волнуйся. Она наверняка с детьми.
— Да при чём здесь это?! Просто у неё телефон не для того, чтобы с ней можно было связаться, а чтобы он лежал в сумочке, звонил, а она его не слышала.
— Да сейчас она тебе перезвонит.

Как любой женщине, переживающей личные неприятности, мне нужно было чем-то занять свои мысли и свои руки, чтобы не набрать его номер.

Я когда-то в течение целого сезона носил в петлице только фиалки — это было нечто вроде траура по любви, которая не хотела умирать. Но в конце концов она умерла. Не помню, что ее убило. Вероятно, обещание любимой женщины пожертвовать для меня всем на свете. Это всегда страшная минута: она внушает человеку страх перед вечностью.

Я завидовала Амалите. Ее жизнь состояла из богатых мужчин, дорогой одежды и роскошных курортов. Она не занималась проституцией, но эксплуатировала свои сексуальные чары на полную катушку. В этой связи у меня возник вопрос: где грань между проституцией и профессиональной эксплуатацией?
Саманта:
— Женщины имеют полное право использовать любые средства для достижения цели.
Миранда:

Я никак не могу поверить, что Господь при сотворении мира сознательно поселил в нем такое растленное создание, не снабдив хотя бы какими-нибудь добрыми качествами. И меня поневоле мучает вопрос, что же в таком случае заставило его уважать и даже отличать женщину, и зачем ей были дарованы по крайней мере три великих преимущества. Во-первых, мужчина сотворен в нашем скорбном мире, и из грязи.

Приглашала она одних мужчин, ибо, хоть и высоко ценила женщин и в других случаях охотно с ними общалась, все же сознавала, что за столом женщина любит разговаривать исключительно со своим соседом слева или справа, а это мешает общему обмену мыслями, благодаря которому ее завтраки становятся праздником не только для желудка, но и для души.

Когда женщина выходит замуж, она перестает быть собой. На смену Я приходит МЫ. НАМ понравилось это кино, МЫ любим этот ресторан. МЫ, МЫ, МЫ...

Он смотрел, не возражая ей. В нём бушевало чувство недовольства собой. Он привык считать глупыми людей, не соглашавшихся с ним; в лучшем случае он признавал их лишёнными способности развиться дальше той точки, на которой застыл их ум, — к таким людям он относился с презрением и жалостью. Но эта девушка не казалась ему глупой, не возбуждала его обычных чувств к оппонентам. Почему же это?

Нет сильного пола и нет слабого. Каждая из половин человечества в чем-то сильна, а в чем-то слаба. В логике, конечно, изощренней мужчины, от этого и большая способность к точным наукам, но здесь же и недостаток. Вы, мужчины, норовите все под гимназическую геометрию подогнать и, что у вас в правильные фигуры да прямые углы не всовывается, от того вы отмахиваетесь и потому часто главное упускаете.

Да неужто молодые женщины станут говорить как я! Это придет позднее. Во-первых, они для этого слишком молоды. И во-вторых, большинство молодых людей до смерти пугаются, если видят, что у женщины в голове есть хоть какие-нибудь мысли. Наверно, вам не раз встречались очень умные женщины, которые весьма успешно скрывали от вас свой ум.

Миранда:
— У меня теория, что мужчины тайно ненавидят хорошеньких женщин, потому что те отвергали их в школе.
— Может быть. Но даже если женщина не блещет красотой, она может быть очень интересным человеком.
— Ты хочешь сказать, что я некрасивая?
— Нет-нет. Очень красивая.

Она обошла кровать походкой танцовщицы, поставила бокал на пол рядом с собой и потянулась. Покрытая загаром неведомого солнца, она была беззаботна в своей наготе, как женщина, которая знает, что желанна, и не раз слышала об этом.

Рядом с ней, на расписном итальянском столике, я увидел в серебряной рамке фотографию незнакомого мужчины.
— Это еще нужно? — спросил я.
— Нет, — ошеломленно ответила она, взяла фотографию и сунула в ящик стола.
Шварц взглянул на меня и улыбнулся.

Женщинам ничего не нужно объяснять, с ними всегда надо действовать.

— Помните того парня? Как же его?
— Дрю? Бог секса?
— Да-да. После я ничего не чувствовала. «Пока, дорогой. Я тебе позвоню». И представляете: начисто про него забыла.
— Может, это оттого, что ОН не позвонил тебе?

Только малодушный и неопытный может ожидать истинного счастия от женщины; женщина должна быть минутною забавой; кто же смотрит на нее другими глазами, кто полагает найти в ней какое-то существо чистое, возвышенное... тот жалко ошибается. Она так слабо сотворена, что у ней недостанет силы прожить целый век с одним чувством, с одною целью.

Проблема в завышенных ожиданиях. Женщины не хотят довольствоваться тем, что им предлагается.

Одна моя подруга всю жизнь встречалась со сногшибательными парнями. Однажды утром она проснулась и обнаружила, что ей 41. Ее больше не приглашали на свидания. У нее случился нервный срыв, ее уволили с работы и она вернулась обратно в Висконсент к своей матери. Это история для женщин, мужчинам этого не понять.

Мужчина открыл огонь, но применение ему нашла женщина.

При хорошей женщине и мужчина может стать человеком.

– Девушку украшает скромность.
– Это когда нет других украшений.

Секс - это меньшее из того, что женщина может дать мужчине. Он не настолько уж дорого стоит и достаточно часто встречается, чтобы придавать ему какую-то особую ценность. На самом деле, куда как дороже стоит Нежность - то, что Женщина отдаёт не всем; и даже не всем тем, с кем спит (это вам не эрекция, просыпается не сразу).

– Понимаешь, мы в разном положении. Окрыленность дана тебе, чтобы на крыльях улетать за облака, а мне, женщине, чтобы прижиматься к земле и крыльями прикрывать птенца от опасности.

Тоня, этот старинный товарищ, эта понятная, не требующая объяснений очевидность, оказалась самым недосягаемым и сложным из всего, что мог себе представить Юра, оказалась женщиной. При некотором усилии фантазии Юра мог вообразить себя взошедшим на Арарат героем, пророком, победителем, всем чем угодно, но только не женщиной.

Пока же он был наедине с Мартой, он все время ощущал где-то на затылке давление, томную тяжесть, и в груди была духота, в ногах – слабость, ладонь долго хранила сухую прохладу ее крепкого рукопожатия.

— Боже тебя сохрани, милого мальчика, когда-нибудь у любимой женщины за вину свою прощения просить! У любимой особенно, особенно, как бы ни был ты пред ней виноват! Потому женщина — это, брат, черт знает что такое, уж в них-то я по крайней мере знаю толк! Ну попробуй пред ней сознаться в вине, «виноват дескать, прости, извини»: тут-то и пойдет град попреков!

- Еще один танец и моя репутация погибнет навсегда.
- От нее и так остались одни лохмотья.

Война превращает женщин в чертовски соблазнительных вдов.

- Не хочу чепец! Он мне до смерти надоел!
- Мисс Скарлетт!
- Ох! Ну почему я должна хоронить себя заживо?

«Хоть бы Нина пришла, - устало подумал он. – Что за народ – женщины: необходима – нету, видеть не хочешь – тут как тут...»

Говорят, женщины всегда с нежностью вспоминают своего первого возлюбленного, - но всегда ли им удается вспомнить, кто был первым?

Мало найдётся мужчин, для которых любовь - самое важное на свете, и это по большей части неинтересные мужчины; их презирают даже женщины, для которых любовь превыше всего. Преклонение льстит женщинам, волнует их, и всё же они не могут отделаться от чувства, что мужчины, всё на свете забывающие из-за любви - убогие создания.

— Я в любви не нуждаюсь. У меня на нее нет времени. Любовь — это слабость. Но я мужчина и, случается, хочу женщину. Удовлетворив свою страсть, я уже думаю о другом. Я не могу побороть свое желание, но я его ненавижу: оно держит в оковах мой дух. Я мечтаю о времени, когда у меня не будет никаких желаний и я смогу целиком отдаться работе.

Я любил смотреть, как Пат одевается. Никогда еще я не чувствовал с такой силой вечную, непостижимую тайну женщины, как в минуты, когда она тихо двигалась перед зеркалом, задумчиво гляделась в него, полностью растворялась в себе, уходя в подсознательное, необъяснимое самоощущение своего пола.

Мне казалось, что женщина не должна говорить мужчине, что любит его. Об этом пусть говорят ее сияющие, счастливые глаза. Они красноречивее всяких слов.

Такие девушки, как я, не плачут. Не потому, что не больно, а потому что тушь потечёт.

За мужей, которые вас покорили, за неудачников, потерявших вас, и за счастливцев, которые вас еще встретят.

Спящий мужчина — это зрелище, от которого могут прослезиться ангелы. Что стоят сейчас его мозги, бицепсы, чековая книжка, апломб, протекции и семейные связи? Он — игрушка в руках врага, а тем паче — друга. И так же привлекателен, как наемная кляча, когда она стоит, привалясь к стене оперного театра в половине первого ночи и грезит просторами аравийских пустынь.

Женщине всегда кажется, что нет ничего невозможного или непосильного для мужчины, которого она боготворит.

Три раза в жизни женщина ступает словно по облакам и ног под собой не чувствует от радости, первый раз, когда она идет под венец, второй раз, когда она входит в святилище богемы, и третий раз, когда она выходит из своего огорода с убитой соседской курицей в руках.

Она была очаровательной женщиной; все так утверждали – адвокаты и их жены, биржевые маклеры и подававшие надежды юные политики; ох, какая это была очаровательная женщина! Она заставляла меня ходить в церковь во фраке и в цилиндре, водила на концерты классической музыки, особенно же она любила воскресные лекции.

Старые, укоренившиеся предрассудки, а вовсе не законы биологии, поддерживают в людях это милое верование – табу, согласно которому только мужчина может быть активным и имеет на это право. Но, разумеется, такое представление слишком плоско. Что за картину являл бы собой мир, если бы все держалось исключительно на активности мужчин? Браки продолжались бы самое большее один месяц.

Он был еще неопытен, не то он бы знал, что, имея дело с женщиной, куда лучше принимать за чистую монету даже самую явную ложь.

Женщина никогда не может почувствовать себя счастливой, пока не выйдет замуж – а тогда уже слишком поздно.

Можно ли осуждать женщин за их манеру одеваться, когда они почти совсем раздеты?

Пессимисты обвиняют всех женщин в легкомыслии, а оптимисты хотели бы, чтобы это так было.

Мне было бы легче примирить всю Европу, чем нескольких женщин.

Людовик XIV

Стоит мне надеть новую шляпку, как все цифры тут же вылетают у меня из головы!

Некоторые женщины не созданы для того, чтобы их приручили. Они созданы быть свободными, пока не встретят кого-то похожего, чтобы быть свободными вместе.

Только женщина знает, на что способна другая женщина.

Женщина привлекает к себе мужчин, играя на своем очаровании, и удерживает их возле себя, играя на их пороках.

Она встала и тесно прижалась к нему. Еще и это, подумал он. Старый прием. Дешевый, испытанный. Она испробовала все средства. Впрочем, можно ли требовать от кошки, чтобы она питалась травой? Он высвободился.

- За кого ты меня принимаешь, Жоан? – сказал он. – Посмотри лучше в окно, на небе сплошь – багрянец, золото и синева... Разве солнце спрашивает, какая вчера была погода? Идет ли война в Китае или Испании? Сколько тысяч людей родилось или умерло в эту минуту? Солнце восходит – и все тут. А ты хочешь, чтобы я спрашивал!

- Через несколько недель ты узнаешь меня еще лучше и я стану для тебя еще менее неожиданным.
- Так же, как и я для тебя.
- С тобой совсем другое дело.
- Почему?
- На твоей стороне пятьдесят тысяч лет биологического развития человека. Женщина от любви умнеет, а мужчина теряет голову.
- Ты любишь меня?
- Да.
- Ты слишком редко говоришь об этом.
Она потянулась.

Молча наблюдая за ней, он сделал большой глоток кальвадоса. Никаких комплексов, подумал он. Зеркало, которое все отражает и ничего не удерживает.

Равик уже раньше заметил – она всецело отдавалась тому, что делала в данную минуту. У него мелькнула смутная догадка: в этом есть не только своя прелесть, но и какая-то опасность. Она была само упоение, когда пила; само отчаяние, когда отчаивалась, и само забвение, когда забывала.