О чем говорят мужчины

— Мы всю дорогу вот это вот... про эту гадость... Приставать, изменять...
— Леш, вот, че гадость? Че гадость? Ты что сам не изменяешь?
— При чем здесь я? Смотри, как она его укутала, смотри как трогательно. Им же лет по восемьдесят. То есть, они лет шестьдесят прожили вместе. И видно, прям видно, что они друг друга любят.

Знаешь, мне позвонили... пригласили на двадцатилетие выпуска. Я говорю: «Как двадцатилетие? Я же в девятом классе!» Прихожу, а там... пожилые дяденьки и тетеньки сидят. Прикинь? И это мои одноклассники. Это что — получается, что мне столько же лет, сколько и им? О, катастрофа, а!

Мне когда было 14 лет, я думал, что 40 лет — это так далеко, что этого никогда не будет. Или будет, но уже не мне. А вот сейчас мне практически 40, а я понимаю — действительно не будет! Потому что мне до сих пор 14. Получается, взрослых нет. Есть постаревшие дети. Лысые, больные, седые мальчики и девочки.

— А еще мне в детстве казалось, что все старше меня. Ну, то есть так оно в общем и было. Поэтому последняя конфета — кому? — мне. Вообще, все конфеты мне. И я, очевидно, привык. Поэтому сейчас самая красивая девушка должна быть моей.
— А если она не твоя, то придет папа, отнимет ее у плохого мальчика и отдаст тебе. Или, знаешь, купит такую же.
— Привезет лучше. Из Прибалтики.

А спать тебя положили, свет выключили. Вдруг испугался, подумал: а если немцы? Потом понял: ну и что! Ну придут они. В соседней комнате бабушка с дедушкой. Пройдут они бабушку с дедушкой. На кухне мама с папой. Куда они сунутся! Себе дороже.

Интересно... Когда все это случилось, я сразу жене позвонил... А Яну даже не вспомнил.

И вообще стало не совпадать, как хочется поступить и как правильно поступить. А хочется, чтобы было как правильно, но хочется, чтобы было, как хочется. И что делать?

— Так подожди, это получается — опять врать?
— Слав, ну да! А ты что, считаешь, что всегда нужно говорить правду?
— Нет, ну в детстве как-то учили, что правду...
— А немцы тебя спрашивают: «Где ваши танки?» Нужно им отвечать или не нужно? Или учить детей: говорите правду всем, кроме немцев.

— И выяснит, что, допустим, я ей изменял. И ей уже ничего не объяснишь, потому что она не понимает главного: что для меня секс с любимой женщиной, то есть с ней, и секс с любой другой — это два принципиально разных занятия.
— Согласен. Я даже такую штуку — образ — придумал: вот любишь ты жену...
— Че сразу я?!

— Ну возьми уже трубку!!!
— Ну всё, успокойся. Ну не волнуйся. Она наверняка с детьми.
— Да при чём здесь это?! Просто у неё телефон не для того, чтобы с ней можно было связаться, а чтобы он лежал в сумочке, звонил, а она его не слышала.
— Да сейчас она тебе перезвонит.

— Блин, не понимаю: к чему эти прятки? Врешь. Потом нужно помнить что соврал, кому соврал, когда соврал. Почему нельзя договориться?
— А ты за правду?
— Да.
— А. То есть женишься, и сразу начнешь правду говорить жене?
— Леш, да!
— А лучше так: соберешь всех баб, которые были до нее, а главное — во время и познакомишь их с женой.
— Да!

— Короче, ладно, я ничего не рассказываю, вот слушайте. Три дня назад написала Вера и Яна. Вот просто послушайте:
Яна: «Родной мой, я так по тебе соскучилась. Хочу видеть твои глаза!»
Вера: «Рис, гречка, морковь, помидоры, капуста кончилась».
Яна: «Я скучаю по тебе, даже когда ты со мной. В жизни так мало моментов, когда мы вместе...»

Вот странно, что если мужчине нравится женщина, то он должен ее завоевать, победить. А если женщине нравится мужчина, то она, чтобы его завоевать... она же должна ему сдаться, то есть проиграть. Выигрывает проигрывая. Мы играем в шашки, а они играют в поддавки. Кривая женская логика, всегда у них такая!

— Вот если б пришли фашисты.
— О, опять?
— Те, которые за неправду расстреливают, и спросили: изменяла тебе жена, или не изменяла. Я в любом случае ответил бы «нет». Потому что если не изменяла, ты сказал правду — тебя отпустили, а если изменяла — даже удивиться не успеешь.
— А я кстати согласен: говорить «да» нет никакого смысла.

Ну я как-то привык от человека идти. Я помню, я покупал подарки на Новый год. Купил главный подарок любимой женщине, осталось купить три неглавных. И продавщица — такая опытная баба — говорит: «Вам же три одинаковых подарка? Да?» «Да нет. Они же у меня три разные девушки. Мне три разных». И эта продавщица на меня с таким уважением посмотрела. Мол, есть еще порядочные мужики в стране!

— Я в смсках давно уже имя не пишу.
— Это правильно. Можно рассылку делать.

— А вот почему пили одинаково, а от одного с утра разит, а от другого слегка попахивает?
— Это называется внутренняя интеллигентность.

— Кризис — это когда тебе ничего не хочется. И тогда ты начинаешь хотеть чего-то хотеть.
— Это ладно. Вот когда тебе не хочется хотеть чего-то хотеть — вот это кризис.
— Это не кризис! Это пизд*ц!

Или вот я ей говорю: «Я схожу тут с ребятами на футбол». А она говорит: «Иди, конечно. Только ты сына не видел два дня». И в следующий раз ты добавляешь «наверное»: «Наверное, я схожу с ребятами на футбол?.. Наверное...» То есть начинаешь немножечко отпрашиваться. Она говорит: «А что ты меня спрашиваешь?» А потом ты говоришь, что задерживаешься на работе.

— Нет, ну я же слышал, что есть такие пары, которые договорились рассказывать друг другу правду, если у них на стороне что-то произошло.
— Представляю таких договорившихся:
«Скажи честно, ты мне когда-нибудь изменял?»
«Да. Вот позавчера с секретаршей».

А я вот не понимаю, на самом деле чего я хочу. Вот смотри. У меня есть жена, ребенок... холодильник, трехкамерный! Я вот всего этого хочу или так просто надо? А может быть, на самом деле я хочу все это бросить, стать свободным человеком. Ведь это ж такой кайф! С другой стороны – нет, я же их люблю. А может быть, просто привык и боюсь что-то изменить? Может, как раз и надо изменить?

— А вот этот вопрос: зачем?
— В смысле?
— Ну, когда я ей говорю: «Поехали ко мне». А она мне: «Зачем?»
— Ага, и что?

— Мне кажется, что левые связи осуждают в основном те люди, которые сами их иметь не могут! Ну, представьте себе: обычный, нормальный мужик, но принципиально не изменяет жене. Молодец, да? И вот его отправляют в командировку в Бельдяжки, сюда. На слет мелиораторов.

— О, Бельдяжки, здесь мы и заночуем.
— Я не могу.
— Почему?
— Я женат. Мне нельзя в Бельдяжки. Нельзя!

Читаю: дифлопе из палаба с семечками кациуса — за 64 доллара. И ведь неловко спросить:
— Простите, а что такое дифлопе?
Потому что, кажется, что все обернуться и начнут смеяться. И официант еще так покровительственно:
— Очень рекомендую, дифлопе! Он у нас лучший в Москве!
Значит, во всех ресторанах это уже давно есть и только я один как дурак про это ничего не знаю!

— А почему ты сразу не сказал, что так вкусно, а?
— Потому что тебе когда меньше 30 долларов за блюдо, не вкусно!

— А мне иногда с похмелья прям хочется какую-нибудь, знаешь, гадость съесть. Вот этот, чебурек, или эту, сосиску в тесте. А еще вот этот, беляш! Такой жирный, промасленный весь. Вот прям хочется, не знаю почему так!?
— Может потому что ты мудак?
— Да? Я как-то не подумал. Хорошая версия, многое объясняет!

— Слушайте, а вот почему можно изменить только жене или мужу? Почему нельзя изменить, к примеру, детям?
— То есть?
— Ну представь, тебя видели выходящим из «Макдональдса» с чужим ребенком, а?
— Или нашел у тебя ребенок в кармане чек от конструктора «Лего», а ты ему «Лего» не покупал!

Не стало будущего. Раньше, в детстве впереди всегда было что-то яркое, неизвестное. В жизни. А сейчас я точно знаю, что будет потом: то же самое, что и сегодня — зима сулит холодом, в рестораны хожу одни и те же, ну, в другие, такие же. На машине езжу примерно такой же. Вместо будущего стало настоящее. Просто есть настоящее, которое сейчас, и настоящее, которое будет потом.

— Тогда Ромео и Джульетта. Получается, хорошо, что они умерли. Ведь они столько преодолели ради своей любви. А выдержала ли бы, скажем, ее любовь если бы она узнала, что он говорит «звОнит» или, что он носки по всей квартире разбрасывает? Привык, что за ним мама, леди Монтекки, подбирает. И что он ходит по квартире в одних трусах. Чешет там себе.

А с женщинами то же самое. Вот пока ты её добиваешься — она прекрасна. Но вот вы уже живете вместе, она утром уходит на работу, целует тебя и говорит: «Ты мой небритыш» или даже так: «Ты мой заспанный чебурашка», не-не… Чебура-а-фка. И вроде вот это так мило, да, но так противно.

— Потому что было понятно, что хорошо, а что плохо. Ну как вот... выучил ты уроки — молодец, бабушку через дорогу перевел — умничка, мячиком разбил стекло — плохой. А сейчас — сделал ты одной женщине хорошо, а другой от этого — плохо.
— А ты вообще все делал для третьей.
— Вот. А ей — все равно.
— Как-то все запуталось...

Раньше мне родители что-то запрещали, сейчас — жена. Когда я уже повзрослею?

С какого-то возраста появился вопрос «Зачем?» И вот раньше тебе звонил приятель, например, говорил: «Слушай, я познакомился с двумя девушками, у них отдельная квартира в Отрадном. Я выпить купил. Поехали!» И ты сразу ехал. И если бы тебя спросили «А зачем?», ты бы сказал: «Ну как, зачем? Ты че, дурак? Две девушки, отдельная квартира! Посидим, выпьем, ну?!»

— Что больше всего напрягает в женатом состоянии?
— Отсутствие других женщин.
— Нет. Отсутствие возможности других женщин.
— Какой тонкий с нами едет в машине человек!
— Ты, может быть, ею бы и не воспользовался, но возможность же должна быть… Пример: тебе запретили есть вилкой.
— Кто?!