Сначала мне пришло в голову, что ее убили во время грабежа. Потом подумал, что это дело рук агентов гестапо. Но ведь они искали меня, а не ее. Когда же я увидел, что ничего, кроме платья и зеркал, не повреждено, я все понял. Я вспомнил про ампулу с ядом, которую я дал ей; она говорила мне, что потеряла ее. Я стоял и смотрел на нее, потом бросился искать хоть какое-нибудь письмо. Его не было. Не было ничего. Она ушла без единого слова. Вы понимаете это?
— Да, — сказал я.
— Вы понимаете?
— Да, — повторил я. — Что же она еще должна была написать вам?
— Что-нибудь. Почему? Или...
Он замолчал.
Наверно, он думал о последних словах, о последних любовных клятвах, о том, что он мог бы взять с собой в свое одиночество.
Он сумел расстаться со многими предрассудками, только, видимо, не с этим.
— Она никогда не смогла бы остановиться, если бы начала писать вам, — сказал я. — Тем, что она вам ничего не написала, она сказала вам больше любых слов.Adidas Yeezy
Когда можно сказать, что знаешь человека? Может, лишь после того, как постигнешь, что это невозможно, и смиришься с этой невозможностью, и, наконец, уже и не хочешь его узнать. Но тогда то, чего ты достигаешь, — уже не знание, а просто своего рода сосуществование; и это — тоже одна из личин любви.
В двадцать первом веке любовь — это смска без ответа. Смски — это форма пытки, очень извращенной. Один день без ответа — думаешь «берет измором», два дня без ответа — обижаешься, три дня без ответа — влюбляешься.
Состояние, характеризуемое рядом примет, по которым мы обыкновенно догадываемся, что мы влюблены, как, например, мое распоряжение в отеле будить меня только если придет кто-нибудь из девушек, сердцебиения, мучившие меня, когда я их ждал (безразлично — кого именно), бешенство, в какое я впадал, если в день их прихода не мог найти парикмахера, чтобы побриться, из-за чего я вынужден был в неприглядно
— Я с пессимизмом отношусь к жизни. Ты должна знать это обо мне, если мы собираемся встречаться. У меня такое чувство, что жизнь делится на две части: на кошмарную и скверную. Таким образом, две части. Скажем, кошмарная в случае неизлечимых болезней: я слепой, кто-то калека... Меня потрясает, как люди вообще с жизнью справляются. Ну, а скверная часть распространяется на всех остальных.
Есть старый анекдот. Две пожилые женщины на горном курорте. И одна из них говорит:
— Фу... Еда здесь просто ужасная.
А вторая отвечает:
— Да, действительно. К тому же так мало дают!
В точности так я думаю о жизни: одиночество, неприятности, страдания, несчастья. И всё очень быстро кончается.
Жизнь есть досадная ловушка. Когда мыслящий человек достигает возмужалости и приходит в зрелое сознание, то он невольно чувствует себя как бы в ловушке, из которой нет выхода. В самом деле, против его воли вызван он какими-то случайностями из небытия к жизни... Зачем?
Миранда:
— Вы только посмотрите: он сверху — и она уже кончает. Ничего удивительного, что мужчины так растерянны — они ведь даже не представляют, как это должно быть.
Кэрри:
— А ты все симулируешь?
Миранда:
— Да.
Саманта:
— Неужели он настолько плох в постели?
Миранда:
Шарлотта:
— Если вы расстались, и мужчина исчез с горизонта, значит, так было суждено, но если он снова громко заявил о себе — тут есть над чем подумать.
Саманта:
— Ты считаешь, что розы и поздравительная открытка — это признание вины?
Шарлотта:
— Ты же знаешь мужчин: мужчина ни за что не скажет, что он был не прав — он пошлет цветы.
Миранда:
— Но иногда цветы — это просто цветы.
Можно увлекаться какой-нибудь женщиной. Но чтобы дать волю этой грусти, этому ощущению чего-то непоправимого, той тоске, что предшествует любви, нам необходима, — и, быть может, именно это, в большей степени даже, чем женщина, является целью, к которой жадно стремится наша страсть, — нам необходима опасность неосуществимости.
— Мы не виделись с вами ровно месяц и семь дней. А вы ни разу не появились.
— Ну вы же сами не хотели меня видеть!
— Господи! Неужели вы всегда верите женщинам?
— Увы...
— Надо все делать наоборот! Понятно?
— Ну возьми уже трубку!!!
— Ну всё, успокойся. Ну не волнуйся. Она наверняка с детьми.
— Да при чём здесь это?! Просто у неё телефон не для того, чтобы с ней можно было связаться, а чтобы он лежал в сумочке, звонил, а она его не слышала.
— Да сейчас она тебе перезвонит.
...и я был счастлив, но только так, как бывает счастлив человек, который, намучившись со сборами в дорогу туда, куда его совсем не тянет, и дальше вокзала не доехав, возвращается домой и распаковывает чемоданы.
— Мне кажется, я не очень хорошая мать.
— Ясно. А кто, по-вашему, хорошая мать?
— Хорошая мать та, что печет яблочные пироги, которая ведет дочку в гости...
— А вы не думали, что хорошая мать — счастливая женщина?