Пиони выкрикнула эти слова; она пулей вылетела...

Голосов пока нет

Пиони выкрикнула эти слова; она пулей вылетела из кухни и помчалась наверх. Он пошел за ней и услышал, как щелкнул ключ в дверях спальни. Он даже не знал, что там есть ключ.
— Вот мы какие сердитые! — Он улыбнулся втихомолку. Он постучал с шутливой осторожностью, ответа не было; постучал еще раз, с супружеской властностью, ответа не было. Он повернул ручку.
Первый раз за двенадцать лет супружеской жизни жена заперлась от него в спальне.
В смятении он закричал:
— Пиони! Радость моя! Впусти меня! Дай объяснить! — А мысленно: «Она права. А вдруг она от меня уйдет? Что я буду делать? Как я буду спать один?»
Он снова стал окликать ее, весело барабаня в дверь, стараясь показать, что не сердится за ее милую детскую шалость, но она не отвечала, не слышно было даже осторожных шагов на цыпочках. Тогда он спустился с лестницы мерной, тяжелой поступью, долженствовавшей выражать гнев и оскорбленное достоинство, и внизу подождал, не побежит ли она за ним, не позовет ли. Она не шла. Но она придет, она должна прийти. Он подождал еще. Ее не было слышно.
— Нет, это уж слишком! Она ведет себя, как избалованный ребенок. Я просто не стану обращать на нее внимания, — решил он.
Он пошел в маленькую гостиную, зеленую с цветочками, и занялся решением кроссворда: этот вид развлечения был еще тогда в моде. Но кроссворд не решался. Он швырнул газету в фотографию ректора Т. Остина Булла с его личной надписью и тихонько прокрался опять к подножию лестницы. Он стоял там, и от волнения у него сосало под ложечкой. Сверху доносились глухие рыдания. Не окликнув жену, он поплелся назад в гостиную и уставился взглядом в газету.
Хорошо, но где же, черт возьми, ему сегодня спать? В кроватке Кэрри, что ли? А спать уже пора было.
Он выскочил на лестницу и заорал:
— Эй! Куда ты мне прикажешь идти спать?
После солидной паузы сверху донесся срывающийся голос:
— Хоть к черту!
— Красиво это — так отвечать, когда тебя спрашивают по-хорошему? — упрекнул он. Но все же ему стало легче при мысли, что она уже не так молода и беспомощна. Он поднялся наверх и, постучав, скомандовал: — Пиони, впусти меня! Отопри дверь!
За дверью всхлипнули: — Она не заперта.