Тогда, у подруги на свадьбе, я "перебрала" и теперь вот гадаю, кто этим воспользовался.

В какой-то книге он вычитал однажды: все слова, что говорили люди с начала времен, все песни, какие они когда-либо пели, и поныне звучат в межзвездных далях, и если бы долететь до созвездия Центавра, можно было бы услышать, что говорил во сне Джордж Вашингтон или как вскрикнул Юлий Цезарь, когда в спину ему вонзили нож. Насчет звуков все ясно. А как насчет света?

Да неужто молодые женщины станут говорить как я! Это придет позднее. Во-первых, они для этого слишком молоды. И во-вторых, большинство молодых людей до смерти пугаются, если видят, что у женщины в голове есть хоть какие-нибудь мысли. Наверно, вам не раз встречались очень умные женщины, которые весьма успешно скрывали от вас свой ум.

Дугласу стало вдруг жалко мальчишек, которые живут в Калифорнии и ходят в теннисных туфлях круглый год; они ведь даже не знают, какое это чудо — сбросить с ног зиму, скинуть тяжеленные кожаные башмаки, полные снега и дождя, и с утра до ночи бегать, бегать босиком, а потом зашнуровать на себе первые в это лето новенькие теннисные туфли, в которых бегать еще лучше, чем босиком.

Куст сирени лучше орхидей. И одуванчики тоже, и чертополох. А почему? Да потому, что они хоть ненадолго отвлекают человека, уводят его от людей и города, заставляют попотеть и возвращают с небес на землю. И уж когда ты весь тут и никто тебе не мешает, хоть ненадолго остаешься наедине с самим собой и начинаешь думать, один, без посторонней помощи.

Вы знаете, конечно, что время — это слабый настой смерти. Нам постоянно, медленно подливают его, словно безвредное снадобье. Сначала он оживляет нас, и мы даже начинаем верить, что мы почти что бессмертны. Но день за днем и капля за каплей — он становится все крепче и крепче и в конце концов превращается в едкую кислоту, которая мутит и разрушает нашу кровь.

Все предстало вдруг резко и обнаженно, без прикрас, и это ранящее сознание тут же, мгновенно превратилось в жгучее желание. Я хотел, я должен был сжать ее в объятиях, она нужна была мне вся, без остатка. Хотя бы еще один, последний раз. Ошеломленная Елена отвела мои руки и прошептала.
— Нет, нет, не сейчас! Мне нужно позвонить Элле! Подожди, не теперь! Мы должны...

А память наша вообще лжет, давая возможность выжить, — старается смягчить невыносимое, покрывая его налетом забвения.

Ну чем еще четыре незамужних женщины могут разбавить будничный вечер, как не разговором о моделях.
Шарлотта:
— У них такой сексуальный взгляд.
Миранда:
— Это не сексуальность, это голод.
Саманта:
— И они голодают в лучших ресторанах.
Миранда:
— Интересно знать, когда это все мужчины собрались все вместе и решили, что у них будет вставать только на жирафов с гигантским бюстом?

Миранда о моделях:
— Они глупые и ленивые, и их нужно отстреливать.
Саманта:
— Все мои мужчины говорят, что я выгляжу как модель, но я зарабатываю себе на жизнь тяжелым трудом. Я как бы модель, которая предпочла делать карьеру.
— Меня тошнит от того, что все мужчины носятся с красивыми женщинами вообще и с моделями в частности.
— Дорогая, ты и сама очень хорошенькая.

Любители моделей — особая порода. Это следующая ступень развития после бабников, которые спят с каждой юбкой. Эти волочатся не за женщинами, а за моделями. В большинстве городов последних можно видеть только на рекламных щитах, но на Манхэттене они свободно разгуливают по улицам, превращая город в модельное сафари, где люди могут видеть этих существ в их естественной среде обитания.

Жена где-то вычитала, что выяснять семейные отношения лучше после обеда и во время секса — так постепенно я и стал старым толстым импотентом.

Мне было как-то неудобно сказать ему, что я от него беременна, ведь мы были едва знакомы.

И тут я случайно узнала, что муж встречается с проституткой, моей коллегой по работе.

— Вот поживете с мое, тогда поймете, что мелкие радости куда важнее крупных. Рано утром по весне прогуляться пешком не в пример лучше, чем катить восемьдесят миль в самом роскошном автомобиле; а знаете почему? Потому что все вокруг благоухает, все растет и цветет. Когда идешь пешком, есть время оглядеться вокруг, заметить самую малую красоту.