Родители мои расстались, когда мне было одиннадцать. Они бросили друг друга, но мама бросила папу гораздо дальше, чем папа маму.

— Пушкин потому так ревновал, что она его не любила, — сказала Кутя. — Сейчас ужасно модно ее защищать: «Ах, Натали, ах, мадонна!», а все равно не любила. Ну пусть чуть-чуть любила, но все равно не так, как он ее.
— Что ж он выбрал такую дуру, которая не понимала его стихов?

…Нет, правда, почему Пушкину можно было ухаживать за чужими женами, мужья должны были гордиться, что попадают таким способом в историю литературы, а на его жену наложено табу? Гению дозволено все, а прочие посредственности — брысь под лавку? А я не согласен, я считаю, что человеческие права у всех одинаковые.

Миранда:
— Мужчина, который никогда не женится — отличное название для мелодрамы.
Саманта:
— Не понимаю, что тебя удивляет.
Миранда:
— Жениться хотят только мужчины, которые скучают по своим мамочкам.
Очевидно, я выбрала не ту аудиторию...
Шарлотта:
— Это ужасно. Ты потратишь на него пять лет своей жизни, а потом останешься одинокой старухой.
Кэрри:

— Почему люди женятся, если они не влюблены?
— Возможны варианты: симпатия, чувство вины, политическое убежище.
— А почему женился ты?
— Я был влюбленным дураком.
— Как трогательно.
— Потом я стал дураком на бракоразводном процессе.
— Ну а теперь ты просто дурак.
— Совершенно верно. Поэтому я никогда больше не женюсь.

Выходило, что избежать секса втроем почти невозможно, потому что даже если ты в постели один, до тебя там обязательно кто-то был.
— Что с тобой? Где ты витаешь?
— Так... Представила...
— Правда? Что?
«Грудь твоей бывшей жены, ее губы, ее ноги...»
— Знаешь, я...
— Я не сказал тебе, что был женат, потому что это было очень давно.
— Что же случилось?

Лолита, свет моей жизни, огонь моих чресел. Грех мой, душа моя. Ло-ли-та: кончик языка совершает путь в три шажка вниз по небу, чтобы на третьем толкнуться о зубы.
Ло. Ли. Та.
Она была Ло, просто Ло, по утрам, ростом в пять футов (без двух вершков и в одном носке).
Она была Лола в длинных штанах.
Она была Долли в школе.
Она была Долорес на пунктире бланков.

— Между нами говоря, Штайнер, знаете, что самое страшное на свете? Скажу откровенно: самое страшное то, что все рано или поздно превращается в привычку. — Он посадил пенсне на нос. — Даже так называемый экстаз!

Черный кот покосился на щенка и котенка и прошипел:
— Тсс! Не мешайте!
— А что он делает?— громко спросил щенок.
— Он играет в кошки-мышки! — еще громче ответил котенок.
— А кто он: кошка или мышка?
Котенок Гав внимательно поглядел на кота, подумал и сказал:
— Наверное, он кошка.
— Что-то он не очень похож на кошку! — засомневался щенок. — Наверное, он мышка.

Мой отец однажды рассказывал, что иметь детей — это то же самое, что находить новые удивительные комнаты в доме, где прожил всю жизнь. Пока детей нет, ты не обязательно чувствуешь себя обделенным без этих комнат, но когда они появляются, твой дом (и мир) становится другим.

Я вот все думала: как это носы целоваться не мешают? А теперь вижу - не мешают.

Отношение среднестатистического мужчины к женщине характеризуется крайней низостью и запредельным цинизмом… Опросы показывают, что, с точки зрения мужской половой морали, существует две категории женщин. «Сукой» называется женщина, которая отказывает мужчине в половом акте. «Блядью» называется женщина, которая соглашается на него.

Упруго идя по тропе в черной еловой чаще, где, там и сям, сияла желтизной тонкая береза, он с восторгом предвкушал вот такую же прохваченную солнцем осеннюю глушь, с паутинами, растянутыми на лучах, с зарослями царского чая в сырых ложбинках, — и вдруг просвет, и дальше — простор, пустые осенние поля, на пригорке плотную белую церковку, пасущую несколько бревенчатых изб, готовых вот-вот разбрестис

У колодца, позабыв о ведре, переполнявшемся блестящей водой, стояла, подбоченясь, Мария и глядела куда-то в сторону. Она очень раздобрела за последние годы, но в эту минуту, с солнечными бликами на голой шее, на платье, на туго скрученных косах, она Мартыну напомнила его мимолетную влюбленность. Мария быстро повернула к нему лицо. Толстое и тупое.

С приятным удивлением он вспоминал, как бывало, калачиком свернувшись в мягкой выемке ночи, предаваясь мечтанию, уводившему незаметно в сон, он видел себя изумительным футболистом.