— Вы женаты? — спросила леди Мюриель как раз в ту минуту, когда они пролетали мимо Джейн с Майклом.
И Премьер-министр ответил:
— Нет! Никак не удаётся найти подходящую леди средних лет — не слишком молодую, не слишком старую — и с весёлым характером. Сам-то я очень серьёзен.

Ребята подскочили к подносу и принялись ворошить резинки. Старушка, сунув монетку в карман своей юбки и любовно похлопав по нему, стала помогать ребятам.
— Выбирайте получше, мои утяточки, — приговаривала она. — Не забудьте: шарик шарику рознь! Выбирайте, не спешите! Иной возьмёт не тот шарик — и вся жизнь у него пойдёт кувырком!

— Теперь я тебя больше не отпущу, — сказала она. — Никогда.
Керн взглянул на нее. Он еще не видел ее такой. Она совершенно изменилась. То, что раньше порою разделяло их, словно тень, теперь исчезло. Сейчас вся ее душа была открыта, она вся была здесь, и он в первый раз почувствовал, что она принадлежит ему. Раньше он никогда не знал этого наверняка.

Она ничего не ответила. Она стояла на площадке лестницы, нагнувшись вперед, и ждала его. Он взбежал по ступенькам, и внезапно она очутилась рядом с ним — теплая и настоящая, сама жизнь, даже больше, чем жизнь.

— Слушайте, а вот почему можно изменить только жене или мужу? Почему нельзя изменить, к примеру, детям?
— То есть?
— Ну представь, тебя видели выходящим из «Макдональдса» с чужим ребенком, а?
— Или нашел у тебя ребенок в кармане чек от конструктора «Лего», а ты ему «Лего» не покупал!

Не стало будущего. Раньше, в детстве впереди всегда было что-то яркое, неизвестное. В жизни. А сейчас я точно знаю, что будет потом: то же самое, что и сегодня — зима сулит холодом, в рестораны хожу одни и те же, ну, в другие, такие же. На машине езжу примерно такой же. Вместо будущего стало настоящее. Просто есть настоящее, которое сейчас, и настоящее, которое будет потом.

Затягивая разлуку с моей подружкой, я постепенно укреплял не ее равнодушие ко мне, а то, что в конце концов привело бы к тому же: мое к ней.

Пока любишь, любовь не вмещается в нас вся целиком; она излучается на любимого человека, наталкивался на его поверхность, поверхность преграждает ей путь и отбрасывает ее к исходной точке, — вот этот отраженный удар нашей собственной страсти мы и называем чувством другого человека, и она, эта страсть, обвораживает нас сильнее, чем при вылете, потому что мы уже не сознаем, что она исходит от нас.

— Ах, Ева, милочка, — проблеяла мисс Кларксон вне себя от ужаса, — пожалуйста, погляди внимательнее на того, за кого ты выходишь замуж. Всякий раз, когда я слышу, что кто-то из моих девочек вступает в брак, меня начинают мучить самые дурные предчувствия. Мне чудится, что она, сама того не зная, шагнула за край страшной пропасти.

Они с леди Констанцией открыли общий банковский счет, и за тратами наблюдала она. Мистер Кибл давно сожалел о своем опрометчивом шаге, но идея пришла ему в первые дни медового месяца, когда мужчины склонны делать большие глупости.

Миранда:
— С бывшей женой? Интересный поворот...
Кэрри:
— Да, это был сумасшедший секс с разными партнерами. Раньше у нас с ним тоже был сумасшедший секс. Теперь нежный мужчина предпочитает сумасшедший.
Миранда:
— Но они давно расстались.
Кэрри:
— Наверно, когда кончился сумасшедший секс.
Саманта:
— Именно поэтому Кэн спит со мной. Его жена отказывает ему даже в минете.
Кэрри:

— Ты намекаешь, что я должна попробовать? Любовь втроем... Джек говорит, что у меня внутри горит огонь.
— Мужчины знают способ его затушить.
— Я серьезно.
— Решать тебе, но не делай этого только ради Джека.
— Может быть, это сделает нас ближе.
— А тебе не кажется это странным — спать с незнакомой женщиной, чтобы стать ближе с Джеком?
— А знаем ли мы вообще тех, с кем спим?

— Как я рад, что ты не моя жена.
— А уж как я рада.
— Какие чудеса ты вытворяешь бедрами. Рут вообще не признает позу наездника.

Ничто как будто не изменилось. Из призрачных теней ночи снова встает знакомая действительность. Надо продолжать жизнь с того, на чем она вчера остановилась, и мы с болью сознаем, что обречены непрерывно тратить силы, вертясь все в том же утомительном кругу привычных стереотипных занятий.

— Любовь питается повторением, и только повторение превращает простое вожделение в искусство. Притом каждый раз, когда влюбляешься, любишь впервые. Предмет страсти меняется, а страсть всегда остается единственной и неповторимой. Перемена только усиливает ее.